Город без людей - Страница 36

Артём уже начал беспокоится, когда ворота неожиданно стали отворяться — Борух с трудом толкал изнутри тяжёлую створку. Артём нервно засмеялся.

— Ты чего ржёшь? — удивился прапорщик.

— Рано-рано два барана застучали в ворота́! — со смехом процитировал Артём. — Слышишь, Борух, это про нас!

— Тьфу на тебя, юморист! Помоги лучше открыть.

БРДМ-ку загнали внутрь, ворота от греха прикрыли обратно, и Борух возбуждённо потащил Артёма за рукав к дверям приземистого бетонного каземата.

— Ты, писатель, даже не представляешь себе, что мы нашли! — весело сказал он, — Это нечто невообразимое! Пир духа! Именины сердца!

Артём недоуменно хмыкнул, но позволил затащить себя за невзрачную зеленую дверь. На его взгляд, пир духа должен выглядеть как-то иначе — крашеные зеленой масляной краской стены, советского образца казённые письменные столы и унылые табуреты, наводящие на мысль о неизбежном геморрое, — помещение выглядело как занюханный паспортный стол в каком-нибудь Мухосранске. При виде таких помещений у Артёма часто возникала мысль о существовании где-то глубоко засекреченной государственной группы антидизайнеров по антиинтерьерам, которые специализируются по созданию неуюта. Это страшные люди, работа которых видна в любой государственной конторе — от военкомата до районной поликлиники. Именно они подбирают этот удивительный зелёный цвет для стен, который раздражает глазной нерв и навевает мысли вовсе не о травке и листочках, но о болотах и плесени. Именно они рассчитали тот необходимый градус тусклости освещения, свойственный казённым конторам, когда все, вроде, видно, но глаза все равно напрягаются, не в силах охватить все грани этого убожества. Это они изобрели палитру антицвета: от угнетающе-серого до тошнотно-бурого — для создаваемых на специальных секретных заводах казённых предметов. Попробуйте найти такой оттенок в самом богатом магазине красок — и вас постигнет неудача. Там нет того «жёлтого», от которого начинает непроизвольно болеть печень. Там не сыскать того «кремового», при взгляде на который ноют зубы. Даже самая продвинутая контора по компьютерному подбору эмалей не осилит таких цветов — зависнут компьютеры, забьются в судорогах колористы, откажутся смешивать импортные миксеры… И правильно — такие материалы имеют не меньшее стратегическое значение, чем баллистическая ракета «Тополь» — только в воспитательно-идеологическом смысле.

— Борух, свет-то тут откуда?

— А, черт его знает — автономка, скорее всего, запустилась автоматически. Да неважно, ты на это глянь!

Прапорщик буквально подтащил Артёма к серым металлическим картотечным шкафам, стоящим рядами вдоль стен, и ткнул ему в нос вытащенными папками. Глаза его блестели сумасшедшей недоверчивой радостью, как у ребёнка, которому подарили магазин «Детский Мир», да не какой-нибудь, а центральный московский.

— Я тут буквально по верхам поглядел — это что-то с чем-то!

Артём послушно раскрыл серую казённую папку — в ней были какие-то плохо отпечатанные бумажки с абсолютно абстрактными, на его взгляд, наборами цифр и латинских букв.

— Ни черта не понимаю… — протянул он скучным голосом. — Что это такое: «эф эн эр девяносто»? Или это латинское «пэ девяносто?» И цифры какие-то… И от этого у тебя чуть оргазм не случился?

— А, черт! Ты, что, не понял? FN-90 — это бельгийский автомат такой, маленький, под пистолетный патрон. Пластиковое барахло, с виду на фигурную какашку похож. А пять и семь на двадцать восемь — это калибр. Ну и дальше там характеристики всякие… Специальная пукалка для танкистов или лётчиков, кому нормальное оружие деть некуда.

— Ну и нахрена нам этот… как его… фен девяностый?

— Да нафиг он нам не сдался! Дурацкая машинка и патрон нестандартный. Это только пример — ты себе не представляешь, какой ассортимент тут складирован! Да я этот «фен» и в глаза не видал, на картинках только, а тут — дай-ка погляжу — аж пятьдесят штук хранится! Не зря я про этот склад вспомнил, но не думал, что тут так богато — такие экземпляры попадаются, — закачаешься! И все, судя по картотеке, с боеприпасами!

— Да нет, Борь, ты не понял — я не про этот конкретный пулемёт, а вообще — зачем нам все эти стрелялки? В принципе?

— Что значит «зачем»? — Борух непонимающе уставился на Артёма, как Карлсон из мультика, которому сказали, что не в пирогах счастье.

— Ну подумай, с кем ты воевать собрался, а? С крокодилом, который солнце проглотил? Так это, похоже, не нашего масштаба фигура… С собаками? Так в этом вообще смысла никакого. Ну, сколько может быть собак в одном небольшом городе? Мы их наверняка уже положили больше половины перед собором, а на остальных и дробовика хватит. Нет, я понимаю твою чистую детскую радость при виде этого богатства и даже частично разделяю — столько добра на халяву! Но зачем оно нам надо — не пойму. На-фи-га? Ты вот изо всех сил делаешь вид, что готовишься к осаде — оружие там, боеприпасы, продовольствие… А кто нас осаждать-то будет? Собачки? Так им замка штурмом не взять, даже если мы вообще ничего делать не будем — на стену не запрыгнут. Можем сидеть, ножки свесив, да сверху поплёвывать, пока им не надоест. А другого противника я что-то в упор не наблюдаю… Что-то ты, товарищ прапорщик, крутишь непонятное. Либо ты что-то знаешь, чего я не знаю, либо это обычный армейский долбоебизм, с целью занять руки, чтобы голова не думала. Так что давай, колись, военный, что задумал?